— Да, — согласилась Вивиана.

— В таком случае это ты, только и всего. Волшебное животное, золотце, — это ты. Не я. Ты можешь перевоплотиться в птицу. Ты думаешь, я могу превратиться в девочку? Нет, не могу. Я не могу развести огонь или открыть дверь. Мне очень нравятся всякие блестящие штучки, как и тебе. Только вот делать их я не умею. Мне приходится находить их, или красть, или выторговывать, что я и делаю. А эта твоя одежда? Мне нравятся пуговицы, но я не могу их застегивать. И расстегивать тоже.

— Что-то я не пойму, к чему ты клонишь.

— А ты попробуй. Это нетрудно. Люди — волшебные животные. Единственные настоящие волшебные животные. Спроси у своей лошади или любой встречной собаки. У тебя есть кошка?

Вивиана кивнула.

— Кошки ловят птиц, и мы ничего толком не можем с этим поделать — только улететь. Предположим, они попытались бы вместо этого ловить вас. Как думаешь, долго бы они протянули?

Вивиана задумалась.

— Ты считаешь, что я могу быть птицей? Но я не могу. Это Мерлин превратил нас обоих в птиц.

— Он придал тебе этот облик, золотце.

— А я о чем говорю?

— Ты тоже можешь его использовать, если очень захочешь. Если волшебник хоть раз придал кому-то какой-то облик, облик начинает принадлежать этому человеку. Улавливаешь? Как если бы он передал тебе те штуки, которые у тебя на ногах. Как только он отдал их тебе — они твои. Ты можешь их носить, а можешь снять.

— Ты имеешь в виду, что я могу снова стать птицей, если пожелаю?

— Именно.

— Это… раньше это был затягивающий лес. Так говорила Ромашка. — Вивиана умолкла, чувствуя неприязнь со стороны леса. — Он больше не притягивает — по крайней мере, меня. Будь я птицей, я могла бы выбраться отсюда быстрее.

— Конечно.

— Тогда я хочу быть птицей. Почему же я не птица?

— Возможно, потому, что ты чересчур рассудительна, золотце, — Никогда некоторое время изучающе взирал на нее, потом заговорил снова. — Тебе нужен тот, кто знает все ходы-выходы. Очень нужен. Я тебе помогу, только придется слушаться меня во всем.

— Я согласна.

— Отлично. Держись меня. Я не собираюсь за тобой гоняться. Постоянно лети подо мной. Не забирайся высоко, даже на мой уровень. Не станешь этого делать, золотце?

— Я буду вести себя так, как ты говоришь.

— Не собираюсь тебе ничего говорить, кроме того, что уже сказал. Подними голову и посмотри на небо. Угу, хорошо. Теперь закрой глаза, но продолжай смотреть на небо. Расправь крылья… А теперь вперед!

Вивиана ринулась вперед и раскрыла глаза, уже очутившись в воздухе. Черная птица пролетела между деревьями и поднялась над кронами. Вивиана последовала за ней.

Вон гора, окруженная лесом. Вон тропа — желтовато-коричневая нить, петляющая среди холмов. А вон…

У дороги кто-то лежал, не то мертвый, не то без сознания. Черная птица тоже это увидела и метнулась вперед, снижаясь с каждым ударом крыльев. Вивиана последовала за ней, зная, что так правильно, хоть и не могла вспомнить почему. Вон тропу пересекает серебристая нить — видимо, ручей. Черная птица уже была над ним и опускалась все ниже и ниже. А она…

Она стала бескрылой девочкой, падающей с неба.

У Вивианы ныло все тело. Оказалось, что шумит не только кровь у нее в ушах. Покрытая синяками и ссадинами, она уселась и увидела машину матери; машина мчалась по тропе, волоча за собой шлейф пыли. Голос у Вивианы пропал, но вокруг шеи была повязана влажная красная бандана. Девочка сорвала ее и замахала.

— Вив, ты как? — Мать склонилась над Вивианой; голос ее дрожал от беспокойства за своего ребенка. — Ромашка вернулась домой без тебя, и я заволновалась.

— Н-не знаю… — Вивиана откашлялась и сплюнула, — я… ма, ты меня узнаешь?

— Конечно, я тебя узнаю!

— У меня нет пудреницы. Дай, пожалуйста, твою.

— Вив, у тебя лицо исцарапано, — Никогда еще мать не говорила с такой озабоченностью. — Я бы не…

Вивиана снова сплюнула.

— Ма, мне не нужна твоя косметика. Я хочу просто на себя посмотреть.

Из зеркальца, покрытого прилипшими частичками пудры, на Вивиану взглянула четырнадцатилетняя девочка с разбитым лицом.

Захлопнув пудреницу, Вивиана вернула ее матери и кое-как поднялась на ноги.

— Ма, у меня к тебе странный вопрос. Ответишь, ладно? Хотя он и необычный.

— Хорошо. На какой угодно.

Вивиана подняла правую руку.

— На мне есть розовые часы, которые мне подарил папа?

— Они, наверное, слетели, когда ты падала, — произнесла мама. — Мы можем поискать их потом.

— Не беспокойся, — сказала Вивиана. — Они мне никогда особо не нравились.

Но мать уже прочесывала все вокруг.

— Вот твой швейцарский складной нож! — Она победно помахала им.

— Думаю, у меня недостает четвертака. Только не начинай искать и его.

Вивиана принялась оглядывать деревья на краю леса. Потом она взяла блестящий красный ножик и бросила черной птице, восседающей на ветке.

— Пока! — крикнула она. — Спасибо тебе!

На третий день нового школьного года Вивиана сидела с Джоан в школьной столовой. Вивиана повернула голову и неожиданно замерла.

Джоан попыталась понять, куда смотрит ее подруга.

— Что случилось, Вив?

Вивиана положила вилку.

— Парнишка. Тот, маленький.

— Вон тот? Это Джо…

— Неважно, — Вивиана жестом остановила ее. — Совершенно неважно, как ты его зовешь. Я знаю его настоящее имя.

Она вскочила и замахала руками.

— Мерлин! Сюда! Это я, Вивиана!

Темноволосый стройный мальчик резко развернулся, и глаза его вспыхнули надеждой.

Орсон Скотт Кард

ОТЕЦ КАМНЯ

При рождении Ручейка нарекли водяным именем, хотя в их роду никогда не было водяного мага.

В прошлом такие имена давали только младенцам, которые предназначались в жертву Йеггату — богу воды. Позже так стали называть тех, кому была уготована участь жрецов Йеггата. А еще позже — детей в семействах, претендующих на происхождение от водяных магов.

Но со временем в деревне Фарзибек водяные имена стали даваться просто потому, что матери нравился ближайший ручей, или потому, что у отца был друг с таким именем. Недалеко находился Митерхоум — великий город водяных магов, — поэтому было неудивительно, что водяные имена популярнее прочих даже среди невежественных крестьян.